дерьмо на себя

The gunslinger wondered how the man whose mind had become temporary home for the gunslinger’s own ka, could be so stupid. — Стрелок недоумевал, как человек, чей разум стал временным пристанищем самого его ка (духа), мог быть таким глупцом. (ТБ 2)

After one desperate, despairing moment, the gunslinger followed him; physical and full of hot physical ache at one moment, nothing but cool ka in Eddie’s head at the next. — После секундного томительного, разрывающего на части сомнения, Стрелок последовал за ним, какое-то мгновение в физической оболочке, переполненный обжигающей физической болью, в следующее – не более чем бесстрастное ка в голове Эдди. (ТБ 2)

So he was the last, and perhaps he had survived because the dark romance in his nature was overset by his practicality and simplicity. He understood that only three things mattered: mortality, ka, and the Tower. — Итак он был последним, и выжил он, вероятно, потому, что мрачная романтика его души уступила место практичности и умеренности. Для него существовало только три вещи, имеющие значение: вероятность умереть, Ка и Башня. (ТБ 2)

“What’s ka?” Eddie’s voice was truculent. “I never heard of it. Except if you say it twice you come out with the baby word for shit.” / “I don’t know about that,” the gunslinger said. “Here it means duty, or destiny, or, in the vulgate, a place you must go.” — Что ещё за ка? – голос Эдди звучал агрессивно. – Никогда раньше не слышал такого слова. Разве что только, если повторить его дважды, по-детски получиться дерьмо. / – Не знаю, как там у вас, – ответил Стрелок. – Здесь оно означает долг, или судьба, или, на низком наречии, место, куда ты должен пойти. (ТБ 2)

… The gunslinger shrugged. “I don’t discuss philosophy. I don’t study history. All I know is what’s past is past, and what’s ahead is ahead. The second is ka, and takes care of itself.” / “Yeah?” Eddie looked northward. “Well all I see ahead is about nine billion miles of this same fucking beach. If that’s what’s ahead, ka and kaka are the same thing…” — Стрелок пожал плечами. – Я не философствую. Не созерцаю историю. Я знаю только, что былого не вернуть, а грядущего не избежать. Последнее это и есть Ка, и оно в ответе только за себя. / – Да ну? – Эдди посмотрел на север. – Всё, что я вижу, нам грядёт, это девять миллиардов миль всё того же грёбаного берега. Если нам это уготовано, то ка и кака – точно одно и то же… (ТБ 2)

“Never mind, Eddie. What is, is.” / “Ka,” Eddie said. / The gunslinger nodded and smiled faintly. “Ka.” — Выкинь из головы, Эдди. Есть только то, что есть. / – Ка, – сказал Эдди. / Стрелок кивнул с едва заметной улыбкой. – Ка. (ТБ 2)

‘y' see, after all I want to be a reputable citizen, like y' said.’ ‘To look like one at least.’ ‘That's right,’ Paddy agreed. ‘Maybe, y' can't make a silk purse out of a sow's ear. I'm not wantin' to be a silk purse. But I'm after learnin' to behave so as Frisco and the mob he gets round with, won't sling off at me.’ (K. S. Prichard, ‘Golden Miles’, ch. 4) — - Ну вот, я таки решил заделаться добропорядочным человеком, как вы мне когда-то советовали. - Хотя бы с виду? - Может, и так. Да я и не лезу куда не след. Мне бы только пообтереться малость, чтобы Фриско и вся его бражка, все это дерьмо, не слишком заносились передо мной.

Norah (beside herself): "I said I could teach you manners. I made a mistake. I couldn't teach you manners. One can't make a silk purse out of a sow's ear." (W. S. Maugham, ‘The Land of Promise’, act 4) — Нора (вне себя): "Я сказала, что могла бы обучить тебя хорошим манерам. Нет, я ошиблась, не смогла бы! Горбатого только могила исправит."